Назад| Оглавление| Вперёд

Итальянский путешественник Пьетро делла Балле попал на Ближний Восток более трехсот лет назад и написал о тех местах одну из первых достоверных и научных книг. В книге он, в частности, привел изображения странной надписи, виденной им в Персии. На глиняной табличке было изображено что-то вроде гвоздиков или клинышков. Эта надпись не имела ничего общего с известными к тому времени алфавитами.
     Со временем клинописные тексты стали попадать в Европу все чаще, и уже можно было догадаться, что особенность этого письма вызывалась характеристиками материала, на котором писали, — мягкой глины. Из глины лепили табличку, потом заостренной палочкой делали надпись, нажимая вначале и затем постепенно вытаскивая палочку. В Двуречье, то есть в громадной долине, образованной двумя реками — Тигром и Евфратом, лесов издавна не было. Пустыня подступала к полям, которые могли напоить воды рек. Не было там и папируса — тростника, из которого делали первобытную бумагу египтяне. Но когда культура народов, населявших те края, выросла настолько, что без письменности было уже не обойтись, местные жители придумали использовать вместо бумаги или бересты глину, глиняные таблички. И стали их обжигать, чтобы они становились как каменные и долго хранились.

Клинопись из Вавилона
Клинопись из Вавилона

     Глина — материал дешевый, палочка для письма и того дешевле. И от этого письменность в странах Двуречья была распространена куда шире, чем в Египте или у древних майя. Писали не только жрецы, но и служащие складов, дипломаты, поэты — именно в Двуречье появились первые литературные произведения, в том числе и Песнь о Гильга-меше.
     Клинопись существовала во всех странах Ближнего Востока. Из шумерских царств она распространилась в Ассирию, Персию и Вавилон. То есть многие столетия на территории большей, чем Европа, люди писали клинописью. И если бы глиняные книги не были такими тяжелыми, наверное, писали бы так и сегодня.
     Больше всего глиняных табличек нашли в руинах Персе-поля, столицы древней Персии, погибшей в пожаре, когда ее захватил Александр Македонский. Греческие историки рассказывают, что пожар начался во время грандиозного пира, который Александр устроил по поводу победы над персами. Говорят, что афинская танцовщица Таис кинула горящий факел между деревянных колонн дворца, а пьяный Александр и его военачальники последовали ее примеру. Архив дворца, переписка персидских царей со своими сатрапами и соседями, был погребен под развалинами. А так как пожар глиняным табличкам не так страшен, как бумажным книгам, то многие тысячи табличек были выкопаны археологами и попали в Европу.

     Лев из Персеполя
Клинопись из Вавилона

     А затем науке повезло. Потому что «гений одной ночи» Георг Гротефенд смог найти к ним ключ.

     Руины Персеполя
Руины Персеполя

     Сейчас я постараюсь объяснить, почему я назвал Гроте-фенда таким странным именем.
     Гротефенд родился в 1775 году и служил учителем в гимназии. В возрасте двадцати семи лет он поспорил с друзьями, что сможет расшифровать клинопись. Надо сказать, что до этого он ничего о клинописи не знал — видел лишь несколько плохих копий с персидских табличек. Но когда услышал, что разгадать их нельзя, возмутился и решил попробовать свои силы.
     А уже в следующем году он сделал доклад в Академии наук «К вопросу об объяснении персепольской клинописи».

     Георга Гротефенда относят к числу «гениев одной ночи». В молодости на спор он совершил невероятное открытие - расшифровал вавилонскую клинопись. И после этого снова стал школьным учителем
Георга Гротефенда относят к числу «гениев одной ночи». В молодости на спор он совершил невероятное открытие - расшифровал вавилонскую клинопись. И после этого снова стал школьным учителем

     И этот доклад до сих пор все считают гениальным трудом, раскрытием тайны, которая не давалась никому другому.
     Гротефенд выиграл пари и после этого еще много лет учительствовал, написал множество разных статей и книг, но ни одна из них не представляет интереса. Он прожил долгую жизнь и ушел на пенсию с должности директора лицея.
     Гротефенд остался в числе гениев человечества, хотя гением он был всего несколько недель, которые потратил на расшифровку клинописи.
     Конечно, не следует думать, что Гротефенд был неучем. Он замечательно знал и любил древнегреческую литературу — а ведь именно из нее можно узнать больше всего об истории Древней Персии.
     Гротефенд знал и то, что в 540 году до нашей эры персидский царь Кир разбил вавилонское войско и создал великую Персидскую державу. В боях с соседями, в вечной вражде с Грецией эта держава господствовала на Востоке вплоть до походов Александра Македонского, который ее и разгромил.
     Положение Гротефенда, принявшегося за расшифровку клинописи, было хуже, чем у Шампольона, сумевшего разгадать смысл египетских иероглифов. У француза был Ро-зеттский камень — плита, где один и тот же текст был написан не только иероглифами, но и на древнегреческом языке.
     Гротефенд даже не знал, как читать знаки клинописи — справа налево или наоборот, а может быть, сверху вниз.
     Эту проблему он решил, изучив направления острых концов клинышков, и открыл вот что: «Таблички необходимо держать таким образом, чтобы острия вертикальных клиньев были направлены книзу, а горизонтальных — вправо*.
     То есть таблички следует читать так, как мы читаем книгу. Слева направо.

Так писали на глиняной табличке
Так писали на глиняной табличке

     Это еще не было расшифровкой, но стало важным шагом к ней.
     Затем Гротефенд предположил, что клинописные надписи чаще всего говорят о царях и их делах. Значит, должны быть одинаковые для всех табличек правила — как называть царя. И Гротефенд сделал еще один умный шаг. Он попросил прислать ему надписи с современных царских могил в Персии.
     А на царских могилах было написано: «(Имя) великий царь, царь царей, сын великого царя (имя), царя царей...»
     Раз так принято писать в Персии сегодня, то почему бы не предположить, что такой титул царей очень древний и что две или три тысячи лет назад писался на табличках точно так же.
     Допустим, что каждый клинописный знак обозначает букву, предположил Гротефенд, и тогда надпись на табличке может значить то же, что и надпись на современной могиле. Значит, первое слово — это имя царя, а косой клин, который стоит после него, — это просто знак промежутка между словами. А вот следующее после «разделителя» слово должно означать «царь». И это слово должно повторяться дважды. Такие пары одинаковых слов должны встречаться постоянно. Если удастся отыскать подобные таблички (а Гротефенд вскоре нашел их немало), то считай — ты сделал самый главный шаг к открытию тайны клинописи.
     Множество табличек просмотрел Гротефенд и понял, что на них второе и третье слова были одинаковыми, то есть они означали титул царя. Однако первое слово повторялось только на половине табличек. На второй половине было другое слово.
     Но между табличками этих двух типов он обнаружил еще одно различие.
     На первых было написано так: неизвестное слово (назовем его X) — царь царей, сын — неизвестное слово (назовем его У) — царя царей.
     Второй вариант был таков: У, царь царей, сын 2.

     Древние персы. Рельеф из Персеполя
Древние персы. Рельеф из Персеполя

     А теперь скажите мне, как, глядя на эти два типа надписей, Гротефенд их прочитал?
     В чем разница между ними?
     Гротефенд сказал себе: речь идет о сыне, отце и деде.
     Но кто они по порядку?
     А что, если предположить, что отсутствие титула «царь царей» после имени 2, означало, что этот человек и не был царем. Он мог основать династию и умереть вельможей, полководцем — но не царем.
     А сын его стал царем.
     И внук стал царем.
     Гротефенд принялся изучать персидские династии и вскоре убедился, что внуком был Ксеркс, сыном — Дарий, а отцом Гистапс, который царем не был.
     Итак, Гротефенд, прочитав имена трех царей и зная, как перевести слова «царь», «сын» и «отец», получил в свое распоряжение довольно много клинописные букв. И дальше прочесть клинопись Древней Персии не составило для него труда.
     Гротефенд в двадцать семь лет выиграл небольшое пари, а о своем открытии он написал только маленькую заметку и даже не посмел прочесть ее перед учеными славного города Геттингена. Зато ее благосклонно прочел один из настоящих ученых мужей. Тот же профессор, который зачитал доклад об открытии молодого учителя, отдал его в местную газету.
     И никто не обратил внимания на подвиг великого ученого!
     Да и сам он стеснялся говорить о своем открытии.
     Самое удивительное то, что ученые всего мира попросту не обратили внимания на работу Гротефенда и продолжали беспомощно и бессмысленно расшифровывать клинопись.
     Лишь через тринадцать лет один из геттингенских профессоров попросил Гротефенда сделать более подробный отчет о своем открытии и включил его в книгу «Мысли о политике, путях сообщения и коммерции основных народов древнего мира».
     Только тогда известие об открытии немецкого учителя добралось до глаз ученых всего мира и постепенно получило признание.
     Хотя Гротефенд к этому и не стремился.

Назад| Оглавление| Вперёд