История монгольского предводителя Чингисхана могла бы показаться невероятной фантазией, но она правдива. Его звали Темучином, но позднее он принял имя Чингисхан, что значит «великий хан», и объединил всех монголов. В молодости ему пришлось трудно — случалось скитаться, голодать и томиться в рабстве — и ничего не говорило тогда о том, что придет день и обычный юноша из кочевого племени потрясет вселенную. Когда Темучин был еще ребенком, его семья потеряла своего главу, Есугая, которому отомстили соплеменники человека, убитого когда-то отцом будущего Чингисхана. Вот такое начало большого пути досталось человеку, создавшему к концу своей долгой жизни невиданную по величине империю.

Ядром монгольской армии служили конники, вооруженные копьем, луком и щитом: не защищенные доспехами легкоконные всадники и тяжелая кавалерия, способная атаковать «железной лавой» с яростью и напором, вполне подобающими любому средневековому европейскому рыцарю. Вдобавок к конникам самого Чингисхана предводитель располагал всадниками подчинявшихся ему племен, а также разного рода «специалистами» (например, в области осадного дела), преимущественно китайскими. Однако самыми важными чертами, присущими монгольской армии, делавшими ее едва ли не уникальной в то время, следует назвать, во-первых, способность полководцев блестящим образом координировать действия находящихся на значительном расстоянии один от другого отрядов и колонн, а во-вторых, удивительную слаженность, с которой действовали монгольские командиры в разгаре и неразберихе боя. Монгольские орды, вторгшиеся в Европу, казались их противнику неким дьявольским войском. Для средневекового человека приход монгольской армии, явившейся из бескрайней и неведомой степи, представлялся самым настоящим наказанием от Господа — «бичом Божиим» (и как приходится признать, именно так она себя и вела).

Завоевание Европы являлось лишь частью плана Великого Хана монголов, в соответствии с которым им предстояло наступать до «последнего моря». Чингисхан умер в 1227 г., а в 1229 г. его место занял Угедей. К тому моменту отец его уже железной рукой объединил монгольские племена и сокрушил раскинувшуюся в степях Средней Азии великую Хорезмскую империю. Он приступил к завоеванию Китая, в ту пору расколотого между сторонниками враждующих династий, и сделал столицей Каракорум. Там Угедей и собрал на курултай всех видных вельмож империи.

В Европе уже знали, что монгольские армии достигли Грузии и берегов Черного моря, где разгромили коалицию русских князей. Угедей объявил о том, что намерен продолжить завоевание Китая, а одному из внуков Чингисхана, Багу, отвел незначительную роль покорителя Европы. Бату оказывалась некоторая поддержка: он получал «команду» из опытных военачальников и воинов, чтобы обучить и подготовить степные орды, влившиеся в состав армии Чингисхана на более ранних этапах завоевания — 50 000 бывалых монгольских конников, 20 000 новичков и китайских и персидских специалистов, — что позволяло выставить в поле семь туменов по 10 000 чел в каждом. (В монгольской армии существовала следующая организация: арбаи из 10 чел., джагын [или чагын] из 10 арбанов, минган из 10 джагынов, тумен из 10 минганов.

В Европе, где один государь (как светский, так и духовный) с радостью увидел бы крушение другого, ожидать организованного отпора не приходилось. Папа Григорий IX открыто воевал с римским императором Фридрихом II (как раз в 12411 последний осадил папу в Риме. — Прим пер.), а потому ни тот, ни другой не могли помочь войсками Беле IV, королю Венгрии, оказавшейся на переднем крае. Его вассалы старались быть каждый сам по себе, а сопредельные государи глотали слюнки в ожидании возможности прирезать себе территории за счет соседа. Расположенное на севере польское государство представлялось рыхлым децентрализованным образованием, в котором слабый король делегировал слишком много власти крупным феодалам, а наследник его тщетно пытался восстановить авторитет центральной власти.

Монголы планировали охватить Европу в гигантские «клещи».

Около четверти армии Бату послал на север, чтобы разгромить раздираемую междоусобицами лоскутную «империю» наследников Владимира Святого и Ярослава Мудрого, а затем сокрушить венгерские войска. Пали многие города, в том числе Киев, Люблин и Сандомир. Однако, как бы медленно ни распространялась в те времена информация, реакция Запада была еще более ленивой, точнее, она почти не ощущалась.

Двигавшаяся на южном направлении главная армия самого Бату опустошила Валахию, расположенную на северо-западном побережье Черного моря. Тремя путями монголы прошли через Карпаты и, словно горная река, устремились к Пешту. Венгерский король Бела принял к себе куманов (у нас чаще половцы. — Прим. пер.), которых отбросил на запад монгольский «паровой каток», и начал укреплять границы Венгрии.

Когда же слухи о приближении монгольских полчищ усилились, Бела собрал армию и созвал всех возможных союзников. Они пришли, однако не собирались подчиняться. Вельможи желали удаления куманов и делали, что им заблагорассудится, жители в страхе бежали с границы, а монгольский потоп становился все более страшным.

Через три дня после того, как король получил известил о продвижении врага к Буде, передовые монгольские разъезды находились всего менее чем в 30 км от столицы. Пылавшие ревностью к милости, оказанной королем куманам, венгерские нобили убили вождей кочевников, и те рассеялись по стране, сея смерть и разрушения вокруг. Бела ждал, ждали и придворные — теперь, когда монголы находились совсем близко, они не могли уехать.

На севере монголы прощупывали Польшу и достигли Кракова, но затем повернули назад. Местный воевода отправился в преследование. Чтобы "оторваться" от поляков, монголы бросили пленных и ушли налегке, а воевода поспешил на помощь своему тестю Беле Венгерскому. Уловка монголов сработала. Примерно в 40 км от города поляки были почти полностью перебиты, захлебнувшись ливнем монгольских стрел. Вроцлав, что к северу и западу от Кракова, стал следующей целью завоевателей, и вот, когда те готовились переправиться через реку Одер, разведчики донесли о появлении еще одной армии, готовой поиграть с монголами в кошки -мышки. Генрих Силезский собрал рыцарей с севера и ожидал прибытия Венцеслава Богемского к Легнице. Совершив стремительный бросок по типу тех, что так хорошо известны тем, кто изучал наполеоновские войны, монголы приготовились ударить с их центральной позиции на Генриха прежде, чем на помощь ему подтянется Венцеслав со своими 50 000 чел. Богемская армия находилась совсем близко — всего в каком-нибудь дневном переходе. Вроцлав остался в стороне, и 9 апреля 1241 г. подЛегницей разыгралась кровавая битва.

Войско Генриха состояло из самых разнообразных частей — от высокобоеспособных до почти никуда не годных. Имелись в нем отряды пехотного ополчения, феодальные рыцарские дружины и сержаны (оставим этот, свойственный средневековой англо-французской системе понятий термин оригинала [см. 2-й раздел, сноски]. — Прим. пер.), а также и братья-рыцари из разных военномонашеских орденов — несколько госпитальеров, даже горстка тамплиеров, но зато тевтонские братья пришли стройными рядами во главе со своим командором. Всего начитывалось до 20 000 чел. Армия герцога Силезии построилась в четыре «баталь», при этом вся пехота сосредоточилась в одном «дивизионе», тевтоны расположились в центре, а дружины феодалов по флангам.

У монголов по центру стояла легкая конница, особенно умело применявшая прием притворного бегства. На флангах расположилась легкая конница, способная вести стычки с противником, стреляя из луков или атакуя копьем. В тылуу «зачинщиков» разместилась облаченная в доспехи тяжелая кавалерия, умевшая действовать в манере легкой, однако всегда готовая к проведению мощной фронтальной атаки. Легкая конница Силезии ударила на монголов, была отражена, и в дело вступил второй эшелон — вперед устремились рыцари. Когда же центр монголов обратился в притворное бегство, основные силы силезцев и их союзников кинулись преследовать противника. Чтобы и вовсе изолировать атакующую тяжелую кавалерию врага от остальной армии, монголы устроили позади ударного конного клина дымовую завесу, вслед за тем монгольские фланги выдвинулись на соединение друг с другом, и на рыцарей обрушился град стрел.

После этого на поредевшие ряды израненных и измотанных христиан хлынула тяжелая конница врага. Один из «дивизионов» попытался найти спасение в поспешном отступлении, однако все, чего добился, — оставил без прикрытия товарищей, и вскоре все отряды, включая и рыцарей военных орденов, пали в безнадежной схватке, перебитые один за одним. Пехота, отрезанная дымовой завесой, ничего не знала о происходящем, пока не увидела появившихся из клубов дыма бегущих рыцарей и преследовавших их монголов, после чего бросилась врассыпную. Сражение превратилось в резню. Венцеслав же поспешил убраться восвояси, а монголы принялись бесчинствовать в долине Одера и не остановили кровавого пира до тех пор, пока не опустошили все окрестности, уничтожив или угнав в плен всех, кто попался им на пути.

Южнее же, неподалеку от Буды, тот же трюк сработал и с армией Белы. Монголы начали отступать, возможно, и непритворно, посчитав венгерское войско слишком сильным. Нобили Белы возгорелись желанием преследовать струсившего врага. Король приказал войску — всего до 100000 чел. — довершить дело. Через день после битвы при Легнице, в 800 км к югу другая часть монгольской армии сровняла с землей город Германштадт и разгромила армию Трансильвании.

11 апреля на центральном направлении Бату прекратил отступление и, обрушившись на венгерских преследователей, нанес им полное поражение. За три дня монголы уничтожили три армии, убив до 150 000 воинов. Путь в Европу далее на запад лежал открытым. Только преждевременная смерть Угедея остановила монгольские орды, поскольку предводители поспешили назад для решения вопроса наследования престола.

О том, что могло случиться, если бы... можно, конечно, лишь гадать. Венгрия уже как государство на несколько сот лет просто перестала существовать. Вряд ли следует сомневаться, что монголы разбили бы и Венцеслава.

Наиболее крупная фигура Европы, император Фридрих II фон Гогенштауфен, вынужденно погрузился в пучину кровопролитных конфликтов с папской партией в Италии. Следующим и, пожалуй, единственным после Фридриха был государь находившейся тогда на подъеме Франции Людовик IX Святой.

Любопытны в связи с этим строки из послания Понтия д'Альбона, магистра тамплиеров Франции, Людовику, написанного после разгрома князя Силезии: «Герцог Полыми пал среди многих своих баронов, и шестеро наших рыцарей и пятьсот сержанав также легло там. Только трое братьев наших (имеются в виду, конечно, рыцари. — Прим. пер.) смогли уйти. Теперь все в тех местах пошли сражаться с захватчиками. Если их побьют, между вами и татарами никого не будет».

Несмотря на усиление Франции после долгого правления Филиппа ІІ и на упрочение положения самого Людовика, подавившего бунты баронов и не имевшего опасного противника в лице слабого короля Генри III Английского, трудно представить себе, что французы сумели бы поставить плотный заслон степному потоку, и повторить некогда совершенный предками подвиг на Каталонских полях во времена нашествия монголов, — Прим. пер.)

Можно насчитать шесть отдельных монгольских «колонн». Бату, не боясь, дробил силы, когда требовалось, и вновь соединял отдельные корпуса, каждый из которых насчитывал минимум один конный тумен из 10 000 чел., что примерно соответствует в сумме 70 000 чел,, предназначенных для вторжения. К сожалению, нет никаких убедительных данных, помогавших бы прояснить то, как ему удавалось координировать действия такой большой и разбросанной на обширной территории армии.

Хотя стратегические подходы могли меняться в зависимости от обстоятельств, традиционная тактика западного рыцарства не отличалась особой затейливостью и состояла в том, чтобы очертя голову бросаться в лобовую атаку на вражеские порядки. Под Легницей монголы обернули эту негибкость противника себе на пользу.

Легкая конница передового эшелона, особенно искусная в имитации беспорядочного отступления, отразила передовой «дивизион» армии герцога Силезии, также состоявший из легкой конницы, а когда в дело вступила тяжелая кавалерия поляков и тефтонов — второй «дивизион*, — отступила под прикрытие своих более тяжелых всадников. Как почти всегда случалось в таких случаях, в ходе преследования строй рыцарей рассыпался, и как раз тогда они попали под ливень стрел фланговых отрядов монголов. Затем тяжелая конница последних обрушилась на врага и довершила его разгром.

Хитроумные кочевники устроили дымовую завесу, которая скрыла происходившее от глаз остальных частей войска герцога Силезии. Пехотинцы, таким образом, не имели понятия о том, что происходит с рыцарями, до тех пор, пока не увидели в панике бегущих всадников — тех немногих, которые вырвались из мясорубки. Судьба напуганной и близкой к панике пехоты была предрешена.

 

Интересные статьи

Эра викингов
Война в северных водах в раннем Средневековье велась по-иному, чем в южных, в то время как сами корабли в обоих регионах по принципу действия не так уж разительно отличались друг от друга. «Северный» боевой корабль на заре Средних веков представлял собой узкую галеру с низким бортом, одним рядом весел и одной мачтой с прямоугольным парусом. Однако выглядел он иначе, чем «южный», поскольку на севере основным строительным материалом служил дуб, наиболее твердая древесина, что затрудняло привычную в Средиземноморье сборку на пазах и шинах. Каждый следующий пояс обшивки каркаса «северного» корабля укладывался внахлест на предыдущий (нижний) и прибивался к нему, по окончании же сборки требовалось непременно просмолить корпус перед спуском на воду, Однако в плане характера боевых действий важнее для нас другое; когда в IV столетии приказал долго жить римский флот на Рейне...
читать статью


Болгария
Oтношение большинства русских людей к Болгарии — особое и имеет глубокиe корни. Кто-то, еще во времена нашей вечной дружбы, хорошо провел отпуск в Албене или на Золотых Песках. Другие предпочитали курить «Родопи» и «Шипку», а не дрянные «Памир» или «Дымок», Не забудем также «Плиску», «Сълнчев бряг» и прочие маленькие радости течественной интеллигенции.
читать статью


Великие войны Великих Владык
До восшествия на престол в своей обычной не царской жизни Никифор Геник занимал пост логофета геникона, т.е. министра финансов. Квалифицированный специалист и умный человек, он и на троне продолжал успешно заниматься знакомым делом, совершенствуя кредитно-налоговый механизм и пополняя казну, опустошенную предшественниками. Однако император это прежде всего, полководец, Но талантом военачальника Никифор, увы, не обладал, А врагов у Ромейского царства всегда хватало.
читать статью